Начало игры

День подходил к концу, последний клиент ушел полчаса назад, и Захари приводил в порядок инструмент. Он сосредоточенно протирал смоченной в специальном растворе тряпочкой одну деталь за другой. Пахло спиртом и красками. Стереосистема устало нашептывала популярные мелодии, что каждый день крутили на радиоволнах. Привычная работа стала для Захари отдушиной, местом, в котором он мог скрыться от всего мира.   Входная дверь заперта, никто не придет, да и не бывает здесь никого в такое время. Когда солнце садиться за горизонт и зажигаются фонари, улицы в Городе Солнца пустеют, а люди несокрушимой волной движутся в Нирвану.
Последний инструмент продезинфицирован и убран в контейнер. Заправив за ухо розовую прядь, Зах встал со своего места и, подняв руки вверх, потянулся. Спина и плечи ужасно затекли, но парень уже давно привык к подобным неудобствам.
«Здравствуй» - прозвучало, будто из преисподней. На миг Захари даже испугался, почувствовал, как сердце подпрыгнуло в груди и сразу успокоилось. В холе стоял Иаков собственной персоной. Как всегда в маске, как всегда в форме. Зах коротко улыбнулся гостю. Иаков был одним из тез немногих людей, кого он был рад видеть в своем салоне или у себя дома в любое время суток. Знали друг друга они уже давно, и хоть молчание было постоянным гостем в их беседах, неловкого не было никогда. Бывший лейтенант был неразговорчив так же как и Зах и это, наверное, было главной причиной того, почему они так легко уживаются вместе. Да они были разные, как две противоположности, однако ни того ни другого никогда не напрягала чрезмерная молчаливость друг друга. Никто не требовал общения или пристального к себе внимания. И никто не задавал вопросов о прошлом, прекрасно зная, как больно бывает о нем вспоминать.
- Рад видеть, Иаков! – Зах вышел из кабинета, выключив там свет. Затем выключил магнитолу. Спрашивать гостя, зачем тот пришел, не стал. Если есть дело – расскажет сам. Если нет, то они наверняка найдут о чем поговорить… или помолчать.

Все дела всегда начинаются с фотографии и имени. Немного помятая карточка с изображением на ней человека с самой заурядной внешностью. Эбрахам Тинс – имя для сильного духом человека, но какой он на самом деле еще предстояло узнать. Как же Захари не любил подобные просьбы. Не любил брать на себя ответственность за чужие жизни, а на данный момент все именно так и обстояло. Что если он оклевещет честного человека или пропустит в общину крысу? Все это чревато весьма скверными последствиями.
- Где, мне с ним встретится? – Парень мог бы отказаться. В сопротивление входит достаточное количество людей, из которых можно было бы выбрать нужную кандидатуру. Если не сделает Зах, сделает кто-то другой. Однако Скаво не хотел подводить ожидания Иакова. Немаловажным моментом здесь был вопрос доверия. Если лейтенант обратился именно к нему, значит он уверен, что Захари справится, и уже этого было достаточно, чтобы, не задумываясь, согласиться.
Захари и Ингрид всегда были достаточно удобными людьми в сопротивлении. У них был свой бизнес, они исправно платили налоги и вели добропорядочный образ жизни. Конечно, толчок этому дала Ингрид, но и после ее смерти ничего не изменилось. Захари не посещал злачных мест, ни разу не был судим, не привлекался даже как свидетель. И его кричащая внешность, благодаря которой можно подумать, что Зах тяготеет к однополому сексу,  не была поводом для расспросов. В бумажнике он, не вынимая, носил потрепанный временем листок бумаги, справку из реабилитационного центра, в которой ясно говорилось о том, что Захари Скаво просто не может иметь однополые связи, равно как и любые другие ввиду явных психических расстройств, которые с годами не ушли и систематически дают о себе знать. Все его полки заставлены религиозной литературой, и время от времени парень посещает церковь. Чтобы подумать и отвести взгляды, но уж точно не для того чтобы просить о чем-то несуществующего божка.
Вспомнив о боге, Захари выловил из памяти дату, о которой давно собирался сообщить Иакову при первой же встрече
- Послезавтра будет ровно два года, как нет Ингрид. – Зах взглянул на Иакова, уцепившись взглядом за чернеющие глазницы маски. Он не знал, помнил ли об этом Иаков. У того голова явно была другими делами занята, поэтому Зах решил что напомнить будет не лишним. Зачем? Да просто он знал, что между лейтенантом и его мачехой были теплые дружеские отношения и в тот день, когда Игрид умерла, Иаков потерял намного больше, чем просто боевого товарища.
- Она была бы счастлива, если бы ты навестил ее. – Легкая улыбка тронула губы травести. Душа до сих пор болела, но он смог убедить себя, что Ингрид сейчас в лучшем мире, нежели этот. Без боли, без страданий и сомнений. Она просто устала, ей просто нужно было побыть одной.

- Он будет меня ждать или я должен обставить нашу встречу, как случайную? – Захари склонялся ко второму варианту, но не уточнить он не мог. Все же, слишком большая ставка на кону. И его личная неприкосновенность. Интеллигент. Как это слово было произнесено. Почти с сарказмом. Кажется, сам Иаков не слишком-то доверял новому кандидату и в принципе, у него были на то достаточно веские причины. Не доверять чужаку это нормально, особенно тогда, когда каждый день ходишь по лезвию бритвы. Это пресловутое доверие новичку еще придется заслужить, не словом, но делом. Симпатии всегда проявляются исключительно на поле брани. Возможно, Иаков придумает для новичка какое-нибудь испытание и, по мнению Заха, это было бы правильным решением. Обряды посвящения еще никто не отменял. К сожалению, Скаво не был в курсе того, как на самом деле принимают в общину новеньких. Он был лишен этого удовольствия, а Ингрид никогда не рассказывала о том, как вообще вступила в сопротивление.
Захари облокотился о стойку и вновь посмотрел на Иакова. Искусственное лицо сохраняло всегда одно и то же выражение, а глаза всегда прятались в тени вырезанных глазниц. Только голос порой выдавал его эмоции, который всегда звучал глухо, как будто с глубины. Почти за семь лет знакомства Захари никогда не видел лица лейтенанта и, наверное, никто не видел. Некоторые поговаривают, что Иаков мутант или иеро, но Захари никогда не сомневался, что он самый настоящий человек. Как же ему хотелось посмотреть на него, заглянуть в глаза, которые наверняка зеленого или голубого оттенка. Но парень никогда не позволит себе попросить об этом мужчину, боясь, что просьба может оказаться просто невыполнимой.
- Если я скажу, что он не годен, его убьют? А если я ошибусь, дав добро? – вопросы, вопросы, вопросы. Наверное, во времена, когда человеческая жизнь вообще ничего не стоит, подобных вопросов уже никто не задает. Захари и сам себе удивлялся. Удивлялся тому, что ни смотря, ни на что, не остался равнодушен к вопросу о жизни и смерти. Однако переубедить себя не мог. Ведь если вычеркнуть ценность жизни еще и из своих приоритетов, тогда и спасать уже будет нечего.

Захари слушал и молча кивал, в душе улыбаясь. Иаков говорил тихо, с улыбкой в голосе, будто бы давал отеческие наставления. Было приятно думать, что лейтенант уверен в том что Скаво справится с поручением и примет правильное решение. Захари ничем не выделался из числа сопротивленцев, кроме того, что никогда не участвовал ни в каких операциях и вообще не лез на рожон. Признаться, он давно подумывал изменить свою точку зрения. Он хотел сделать что-нибудь полезное для общины, а не просто сторожить тайник с боеприпасами. И вот сейчас иаков дал ему отличный шанс показать себя.
- Хорошо. Я все сделаю. Как только получу необходимую информацию, сразу свяжусь. – Парень прогнал с лица серьезную озабоченность и улыбнулся.
- Да ты садись! В ногах правды нет. – Он указал рукой на диван и сел сам, почти тут же принявшись собирать в стопку раскиданные на журнальном столике папки и альбомы
- Заработался сегодня. Одному клиенту доделывал татуировку. Он ушел с полчаса назад. Скоро на нем совсем живого места не останется, – с улыбкой, - внутренние порывы очень сложно остановить. – Снова улыбка. Захари как никто знал, о чем говорит, ведь и сам он выглядел как ходячая картинная галерея. Первую татуировку он сделал в восемнадцать лет. Для рисунка он выбрал правую ногу, ту, которая с течением времени оказалась укороченной наполовину. На рисунке мастер изобразил крыши домов и восходящее солнце. Именно таким образом захари ознаменовал свой переезд в этот район. Этому рисунку позднее нашелся и другой смысл.
- Ты как-то сказал, что по молодости тоже делал себе татуировку… Что на ней изображено? – Любопытство не порок. Захари лишь надеялся, что своим скромным вопросом не растеребит заживающую рану.